за что я люблю Толкина
Jul. 29th, 2011 09:42 pm
За что я люблю Толкина? Ну, не в последнюю очередь за то, что он привел меня ко Христу. Конечно, не он один, но его вклад в мое мировоззрение (тогда находящееся в процессе самого что ни на есть становления) мне сложно переоценить. Толкин очень христианский писатель, будучи сам глубоко верующим человеком, он не мог не привнести своей веры в книгу. Однако, в отличии от того же Льюиса (Клайва нашего Степлза), он не делал этого в открытую, тем более не стремился создать яркую христианскую агитку (в чем я имею наглость подозревать Льюиса и немного недолюбливать его "Нарнию"), которая лично меня скорее оттолкнула бы, нежели привлекла, но вера его некоторым внутренним светом просвечивала через все события "Властелина Колец". И это при том, что Толкин сознательно отказался от религии в своей книге, мы, например, нигде не увидим ни одного религиозного ритуала, и это правильно: внешние формы религиозности только отводили бы наш взор от внутренней христианской сути книги, от того, что составляет саму плоть сего произведения.
Еще один момент, который мне очень нравится, который я считаю очень удачной (и - да! - христианской) находкой Толкина: великие дела совершаются самым неподходящим героем - хоббитом. Мы-то привыкли, что герой фентези - это такой крутой дядя, гора мышц или совершенно невообразимой крутости маг, который если и не знает о своей силе по началу повествования, то потом-то уж он становится этаким эквивалентом средневекового бульдозера. У Толкина все иначе, его герой - это вовсе не геройский персонаж, он слаб изначально и остается физический слабым до самого конца, не владеет магией, да и вообще он заведомо слабее любого своего противника. К концу книги хоббиты меняются, очень сильно меняются, но совсем не так, как это привычно нам из других книг жанра - они по способностям оставаясь такими же, разительно меняются внутренне, становятся тверже, решительнее и собраннее. Закаляется их характер и они действительно способны противостоять более сильным противникам, вернее даже так: они ощущают в себе силы противостоять более могущественным противникам и с успехом делают это, хотя физических сил, напомню, не прибавляется.
Еще обязательно хочется упомянуть и любовь Толкина к старине, и не только к совсем уж старой старине, а вот даже к недавнему прошлому своей Англии, к ее спокойному и размеренному быту. А еще обязательно нужно вспомнить его любовь к мифам и легендам, к древним преданиям, которые несколько больше, чем просто сказки, которые доносят до нас мысли и чувства тех древних людей, но и существуют с некоторой самостоятельностью, сами как древние старички, дожившие до нашего времени. И конечно нельзя обойти вниманием искреннюю любовь Толкина к северной Европе вообще: ее природе, колориту, людям, языкам, истории, ее нордическому духу. Конечно, нужно упомянуть и любовь Толкина к языкам, раз уж мы о них вспомнили. Он не просто интересовался языками, он любил само слово, его форму и звук; незнакомое слово для него было как конфета, он перекатывал его во рту, смаковал и получал огромное удовольствие от любования его непривычностью, его звуком и написанием. Т.е. можно сказать, что к филологии его привлекло не сухое и педантичное просиживание штанов, а некоторая поэзия, эстетика и романтика самих слов. Он был действительно творческим человеком и все, за что он брался, привлекало его именно возможностью творческого приложения сил... И на мой взгляд Толкин был одним из самых счастливых людей на земле, ведь он всю жизнь свою пользовался возможностью реализовывать свое Богоподобие самым наилучшим образом - через вторичное творение, т.е. собственное творчество, а написание книг, отражающих его внутренний мир, стало наивысшим (но отнюдь не единственным!) выражением этого творчества.
Вот за все это я и люблю Толкина. Действительно, очень люблю.